После Пашупатинатха еще одним ярким событием-встречей в Катманду была тибетская шаманка Лхамо. Лхамо по-тибетски значит «богиня». Она жила возле знаменитой ступы Боддханатх, вокруг которой по часовой стрелке движется непрерывный поток буддистов — монахов и мирян. Лхамо лечила людей в состоянии глубокого транса. Такой метод распространён в Тибете. Шаман с помощью мантр призывает божество, с которым уже установлен личный контакт, войти в его тело, и, таким образом, целительство осуществляется уже самим этим божеством. Американец Йан, долго живший в Катманду, рассказал нам, что Лхамо в состоянии транса «выкусывает» болезнь из человека, при этом болезнь принимает физическую форму и выплевывается в ведро. Выходя из транса, Лхамо ничего о происходившем не помнила.

Лхамо было лет шестьдесят. Она сильно сжала пальцами мой пульс и затем точно надавила на больную точку на спине. Погладив меня по бритой голове, улыбнулась и сказала: “You, children”. Перед вылетом в Индию я решила, что необходимо сбрить волосы как новобранец. По-английски она не говорила совсем, переводила её племянница. Мы пришли к Лхамо в назначенный день для процедуры изгнания болезни. Накануне ночью снился длинный тягучий сон, в ко- тором я, убегая от толпы непальцев, бросала в них горсти мандаринов. В большой комнате, устланной ковриками, уже сидело несколько непальцев с детьми. На стене — несколько фотографий Лхамо и удостоверения от тибетских лам на тибетском и английском о том, что она является прямым проводником богини Йеше Юдронмы и лечит посредством её божественного присутствия. Когда-то Лхамо была тяжело больна, и один лама однажды сказал ей, что исцелиться она сможет, начав исцелять других, что через неё пытается прорваться некая божественная сила, которой надо дать выход. Установленной цены за лечение нет. Кто что даст — кто сто рупий, кто тысячу, кто фрукты, а кто и вовсе ничего. В глубине комнаты у окна — алтарь. Лхамо уже читала мантры и делала простирания перед ним, когда мы пришли. Постепенно она, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, входила в транс. С барабаном в правой руке и колокольчиком в левой она совершала пуджу. Приходили все новые пациенты, всем давали чай с молоком. Лхамо облачилась в шаманский наряд, надела корону с изображением будд и бодхисаттв. Начался процесс исцеления. Мы сидели прямо возле неё и смотрели во все глаза. Поверить же им и логически объяснить происходившее было невозможно. Сначала она прикладывала к больному месту, которое перед тем с точностью определяла, что-то вроде металлических трубочек, высасывая через другой их конец нечто красновато-бурого цвета. Некоторых она тыкала в больные места ножом с деревянной ручкой и тупым концом. Самым невероятным было «выкусывание»: она буквально впивалась в больное место губами, но не прокусывая кожу, а как бы с силой вытягивая из тела недуг, который затем выплёвывала в ведро в виде ужасных бурых сгустков, а иногда камней — черного, белого или серого цвета. У Володи вышел белый камень из коленки. Одна молодая тибетка застеснялась раздеваться и Лхамо рассердилась и прогнала ее. Процедура была довольно болезненной и многие стонали, но боль сразу же проходила. Мне она сказала, что я слишком много думаю, оттого и проблемы с головой и спиной, в остальном все хорошо. К спине советовала прикладывать нагретый кирпич. Несколько раз она приложила трубочку к моей голове, била тупым ножом. Особенно большой сгусток вышел из шеи. После такой «операции» состояние легкости и приятной усталости. В это время в Питере моей маме снился сон, как кто-то в красной шапке склонился надо мной. Велела при- ходить на церемонию огненной пуджи. Для этого я должна была поехать в храм Спящего Вишну, где посреди пруда на огромном вселенском змее Шеша-наге дремал Вишну, поддерживающий статус-кво Вселенной. Из этого пруда надо было привезти бутылку с водой, дать тамошнему священнику фрукты, сладости, цветы и деньги, затем привезти эту воду на пуджу вместе с девятью разными фруктами, девятью разными цветками и остатками еды. Ещё сказала, что когда-то давно я, должно быть, стала свидетелем аварии, которая произвела на меня глубокое впечатление и оставила след в подсознании в виде психического сгустка или зажима, превратившегося в зажим мышечный. Сначала я не могла вспомнить ни одной аварии, но вскоре сцены двух сильных ДТП в Ленинграде всплыли в памяти. Лхамо работает как профессиональный психолог, раскрывая тебя как луковицу и вытаскивая из подсознания тонкие причины болезней, о которых ты даже не можешь догадываться. Из моего правого виска Лхамо извлекла несколько черных и один белый камешек и сказала носить его с собой, выбросив черные.

На церемонии огненной пуджи народу было много. Мы расселись на ковриках вдоль стен. Посреди комнаты вокруг большого котла с дровами стояли чашки с разными зернами, фруктами, орехами, остатками еды, разделёнными на равные порции. Тенба, муж Лхамо, обмотал нас всех цветной ниткой, затем мы должны были брать кусочки чего-то вроде пластилина (наверное, цампу [1]) и прикладывать к больным местам, после чего макали большие пальцы рук в черный порошок и оставляли свои отпечатки на катышках цампы. Потом все это сложили в общий чан, в котором все сгорело. Лхамо входила в транс. На этот раз процесс занял больше времени и транс был сильнее. Ещё в первый раз было удивительно видеть, насколько неузнаваемо она преображалась. Спина ее распрямлялась, лицо приобретало грозно-сосредоточенное выражение, неузнаваемым становился даже голос. Разведя огонь, Лхамо подзывала каждого из нас по очереди, и, бормоча мантры и заклинания, сильно била по спине и голове, при этом рукой загребая жар из костра, как бы посылая его к больным местам. Маленькие дети перестали плакать и, не мигая, наблюдали за происходящим. От огня, жара, звона колокольчика, барабанного боя и пронзительного голоса Лхамо ты и сам погружался в подобие транса. После пуджи она говорила с каждым лично, давала зерна, освящала лекарства, воду, фрукты, даже сигареты для того, чтобы человек мог бросить курить. Выход из транса сопровождался частыми позевываниями. Лхамо начинала часто-часто зевать и постепенно превращалась в обычную тибетскую женщину, какой была до транса. Зевала она так естественно, а преображение её было так поразительно, что заподозрить какой-либо обман было сложно. С тех пор частая, похожая на мигрень головная боль уже никогда не возвращалась ко мне. Возможно, самовнушение, но тогда что такое самовнушение?

Позднее другой наш товарищ Марк, который тоже познакомился с Лхамо в Катманду, решил пригласить её в Россию. Он организовал её приезд с помощью буддийской общины Петербурга, и Лхамо приехала. Их с племянницей-переводчицей поселили в отдельном доме в Комарово, курортно-дачном поселке на Финском заливе, считающемся элитным. Каждый день Лхамо принимала пациентов. К ней приходили местные бабульки, которые войдя в дом, тут же падали на колени, крестясь перед алтарем, на котором, понятно, были буддийские божества. Видимо, религиозные барьеры рушатся сами собой, когда затронуты вопросы здоровья и жизни. Но самое поразительное, что видавшая виды тибетка Лхамо, в своё время бежавшая от китайцев из родного Тибета, живя в Комарово и гуляя там по лесу, вдруг начала плакать и говорить, что «здесь у вас так всё залито кровью и страданиями, что даже если позвать наших лучших лам, они не смогут очистить это пространство, переполненное человеческими лишениями и горем». Шаманы открыты мирам, невидимым простым людям, и хорошо, что невидимым, иначе психушки, вероятно, переполнились бы.

[1] Цампа — повседневная пища тибетцев, приготовленная из муки поджаренных зерен ячменя, смешанных с водой, чаем или пивом.