Избранные отрывки из книги

«Индия. Бродячее блаженство»

Йога

Как и было запланировано, мы отправились в Дели и занимались с Б.М. Сингхом две недели. Всего за две недели он сумел поставить меня на лыжню йоги так, что до сих пор не остановиться. Это был поистине мастерский подход. Крепкий, невысокого роста, лет пятидесяти, чемпион йоги Бал Мукунд был атомной бомбой энергии. Он хохотал, бегал и прыгал, как ребенок, по залу, и заворачивал меня, с травмой позвоночника, никогда всерьез не занимавшуюся йогой, в невероятные крендели, обычно требующие недель и даже месяцев практики. Ашрам в центре Дели – Институт йоги имени Морарджи Десаи, достался Сингху от его гуру Дхирендры Брахмачарии. После наших занятий в Дели кризисы со спиной повторились еще пару раз. Когда они наступали, ходить я практически не могла, и несколько дней должна была отлеживаться. Но теперь у меня был ключ черепахи Тортиллы. Я начала заниматься. Сначала минут по 40, потом по часу, но каждый день. Постепенно, примерно в течение месяцев 9, моя спина перестала так предательски подводить меня. Кризисы больше не наступали. Я добавляла к тем изначальным асанам, которым научил Сингх, новые – одни были из книжек по йоге, другим я училась от русских и индийских знакомых. В результате, вместе с дыхательными упражнениями, на занятия стало уходить около 2 часов. Результаты были очевидны. Я впервые почувствовала, что могу управлять своим телом. Его пространство, до сих пор зажатое в привычных «узких стенах и низких потолках», вдруг начало освобождаться, дышать и расширяться так, что, казалось, не хватит и комнаты, и дома. Внутри появился ветер, и двигался он не хаотично и своевольно, а так, как направляла его я. Мне хотелось пойти к той женщине-остеопату и предложить заниматься с ее пациентами, чтобы уберечь их от операции. Но ведь это был ее хлеб, и к тому же, пациент должен сам созреть, вырасти до собственного выздоровления, и вытащить себя за волосы, как барон Мюнхгаузен, из болота безвольной веры в свою болезнь.

Одновременно с этим высвобождением-экспансией внутри тела, происходили и новые озарения. Я стала замечать, что некоторые асаны приводят к неведомым прежде состояниям сознания. Иными словами, асаны были ключами, своеобразными уловителями более тонких психических и ментальных состояний, вне непрерывной болтовни мыслей. Все многочисленные системы йоги, включая хатха-йогу, ведут, в конечном счете, к одному – к Себе. С большой буквы, чтобы отличать настоящее Я от маленького, сдавленного, сморщенного, но считающего себя пупом земли, эго. Йога лечит от эго и помогает обнаружить невидимую, но нерушимую точку опоры внутри, и не зависеть от изменчивых внешних обстоятельств. Настоящего йогина не за что задеть. Он целый, завершенный, у него ничего не торчит в виде нервных отростков эго. На хинди есть поговорка: «Дерево, полное плодов, скромно клонится к земле». Раз обнаружив эту точку, или стержень в себе, легче становится не поддаваться жужжанию мыслей и волнам эмоций. Даже если они захлёстывают, можно попробовать переключиться и посмотреть на происходящее со стороны, вспомнив, что эмоции и мысли незначительны, преходящи и не есть Вы. Вобрать, поглотить и растворить их простором, открывшимся внутри. Увидеть как они собираются облаками, тучами на вечно ясном и безмятежном небе Сознания, чтобы затем пролиться дождями и бурями внешних ошибочных действий, неминуемо приносящих свои грустные плоды – и так по кругу на скрипучей карусели сансары. Такому взгляду со стороны особенно помогают дыхательные упражнения – пранаяма, что значит «расширение, экспансия праны», или жизненной энергии – божьего дара, вдыхающего в нас жизнь с рождением и покидающего в момент смерти по своей независимой воле. Пранаяма – не контроль дыхания, как принято считать. Раджив Шарангпани по этому поводу говорил: «Представьте слона у себя в комнате. Как вы можете его контролировать? Единственный выход – подружиться с ним». С праной надо подружиться, на что и нацелена пранаяма. С изумленным почтением открыть ее божественное неусыпное присутствие в нас, ее тонкие потоки, наполняющие 72000 энергетических каналов – нади, основных из которых три – сушумна, пингала и ида. Пингала – канал солнца, выходит в правую ноздрю, ида – лунный канал – в левую. Сушумна же – главная срединная нади, по которой кундалини-шакти реализованных йогинов поднимается из основания позвоночника к макушке в сахасрара-чакру. Согласно сакральной географии, точнее, физиологии йоги, в тысячелепестковом лотосе сахасрара-чакры восседает Шива – Господь и покровитель всех йогинов. Одно из имен Шивы – Ачала, или Недвижный, что как раз передает его аскетическую природу космического йогина. А кундалини-шакти – это его возлюбленная супруга Парвати, которую надлежит пробудить йогической практикой. Пробужденная, она устремляется вверх, по дороге заставляя бутоны дремлющих чакр распускаться, и соединяется с Шивой, извечно восседающим в сахасрара-чакре, подобной горе Кайлас. Похоже на сказку о Мертвой царевне и семи богатырях. Но иногда сказка становится былью. Основных чакр в нашем теле тоже семь. Столько же нот и цветов. Слушая музыку разных стилей, можно почувствовать, из какой чакры она звучит. Рок-музыка – это чаще всего манипура с редкими взлетами выше до анахаты. Суфийские кавали – экстатическая сердечность, поддерживаемая огнем манипуры. Клаcсические индийские раги, особенно в исполнении некоторых выдающихся гениев, таких как Кумар Гандхарва и Рави Шанкар, словно исходят из сахасрары и выше, как и европейская классическая музыка: Бах, Моцарт, Бетховен, Рахманинов. Прислушайтесь.

Древние смотрели на человека и его устройство широко, воспринимая его точной копией и неотделимой частью окружающей его Вселенной со всеми ее составляющими. Йога помогает вспомнить об этом единстве и организовать свою жизнь, согласно космическим, а не сиюминутным принципам. Получается, что йога посредством тела и обнаружения скрытой в нём вечно живой и юной силы, показывает, что мы, по сути, как раз телом и не являемся, а лишь носим его временно, как носят одежду, или водят машину. А потому постепенно йога избавляет и от главного страха – страха смерти, потому что йогин твердо знает и ясно видит, что смерти его Я не бывает.

В практическом жизненном применении, йога не только неизбежно укрепляет здоровье, но и освобождает от неуверенности, страха, невроза. В высшем же смысле, все йогические усилия становятся накоплением своего рода депозита освобождения, который снимается в момент смерти и поднимает йогина выше на окрепших крыльях духа. Все внешние объекты и инструменты сосредоточения, медитации поначалу нужны только для того, чтобы успокоить ум, чтобы услышать, обнаружить за грохотом мыслей подлинное Я, которое не есть наше имя, профессия, статус, пожитки, беспокойство, карьера. Именно так определяется йога в первой сутре «Йога-сутр» Патанджали: «Йога есть прекращение колебаний мысли». Когда-то я придумала сюжет мультфильма о том, как все мысли и желания человека реализуются мгновенно, прямо на его глазах, от чего он начинает сходить с ума, и приходит к единственно логичному выходу – их полной остановке. Мысли, эмоции, как переваренная каша, лезут из кастрюли головы, заливая плиту тела и огонь атмана. Надо понять, как работает механизм эмоций, мыслей, увидеть, как их комариный рой сжирает наши время и силы, и перестать уноситься вслед за ним, стать тяжеловесным, укрепившись в том, что незыблемо, «ачала». «Гуру» на санскрите означает «тяжелый», «весомый».

Подобно тому, как поначалу непослушное тело приучается ко все более освобождающим его сложным асанам, так же постепенно можно приучать и ум к чистому ровному сиянию его подлинной природы. Но только постепенно, ласково, без насилия. И тогда, рано или поздно, но отчетливо станет ясна вся тщетность волнений, обид, страхов, амбиций, составляющих 99%, если не 100% человеческой жизни. Абхинавагупта – великий философ и йогин Кашмира, живший в 10-11 вв. н.э., сравнивал обыденный ум с необузданным жеребцом, который скачет, как ему вздумается,  по полям и лесам. Обуздать его можно лишь лаской, а не криком и понуканием. Любое подавление может вызвать психическую травму. Необходимо внимательно следить за съезжанием в прежние состояния, повторяющиеся эмоции, просто замечать их, наблюдать, но не давить и не осуждать себя, как блаженный Августин за украденные в детстве яблоки.

Иногда при выполнении некоторых асан, которые приходилось делать через тягучую боль, перед глазами проплывали сцены давно прошедших ссор, и следы от них сгустками обид вытягивались из тела вместе с болью и осознанием, чтобы больше не возвращаться. Я сразу вспомнила коричневые комки, которые Лхамо извлекала из своих пациентов в Катманду. Это была чистка авгиев конюшен тела и подсознания, только, на сей раз, самостоятельная.

Летом 2002 г. мы вместе с женой доктора Петрова пригласили Раджива в Петербург. Раджив приехал с семьей, гулял по летнему необычно жаркому Петербургу, читал лекции, а я переводила. Как-то мы привели его на занятия йогой в одну из известных школ. Он долго смотрел на занимающихся и вдруг спросил: «Вика, а что они делают?». Он никак не связывал увиденное с йогой. Русская йога вдохновила его написать статью о том, как сначала индийцы – то ли в угоду западу, то ли ради собственной славы, а потом и западные люди постепенно исказили суть, смысл и цель йоги, и превратили древнюю индийскую систему в фитнес, аэробику, игру мышц, в меряние эго и, в конечном итоге, в модный бренд и бизнес. Все это закономерные особенности Кали-юги, превращающей все в массовый продукт потребления. Но пока еще не совсем померкли оставшиеся проблески древних знаний, всем занимающимся йогой стоит помнить о том, что йога – не фитнес, не чудотворство и даже не система терапевтических упражнений. «Йога» значит «соединение». Ее асаны и пранаяма призваны соединять. Искру с костром, волну с морем,  индивидуальный атман с Вселенским Брахманом. И сохранились описанные на санскрите методы такого соединения. Поверьте, они мало отношения имеют к современным “Yoga” журналам и многочисленным йога-центрам и клубам, в том числе и в Индии.

 В своих самостоятельных занятиях я всегда помнила завет Раджива: острая, резкая боль –  всегда сигнал, что делаешь что-то не то. Я научилась различать разные виды боли – от той, сквозь которую хотелось пройти, постепенно направленным усилием растопив ее, – до красного сигнала опасной боли. Слово «усилие» не совсем уместно. Скорее, это расслабление, но настолько позабытое нами, что приходится делать усилие, чтобы расслабиться. Особенно же трудно расслабить голову со всем её вечно дребезжащим содержимым. Определение асаны у Патанджали: «Стабильность и удобство (или удовольствие) – это асана». Устойчивое удовольствие! А не превозмогание боли с перекошенным лицом.