Понятие «Спанда». Проблема авторства «Спанда-карик»

Жанр «Спанда-карик» сочетает черты философского трактата и руководства по духовной практике. Кроме того, это подлинная поэзия. Утпала Вайшнава, один из комментаторов «Спанда-карик», называет Бхатта Каллату махакави (mahàkavi), т. е. «великим поэтом», поскольку, согласно«Дхваньялоке» («Dhvanyàloka»), суть поэзии — в передаче более глубокого, суггестивного, смысла (dhvani), а «Спанда-карики» написаны именно такими стихами.

Автор «Спанда-карик» и комментария к ним «Спандасарвасва» («Spandasarvasva») Бхатта Каллата[6] был учеником Васугупты. Васугупта передал ему учение спанды, открытое им в «Шива-сутрах», а тот выразил суть этого учения в «Спанда-кариках».

Мнения современных авторов по поводу авторства «Спанда-карик» расходятся. Так Б. Н. Пандит, Р.К. Као, Дж. С. Чаттерджи приписывают его Бхатта Каллате. К. С. Пандей и Р. Ньоли – Васугупте, остальные же воздерживаются от окончательных выводов. В чем причина такого разногласия? Большинство авторов, бывших современниками Бхатта Каллаты, единодушно считают автором «Спанда-карик» именно его. К ним относятся Рамакантха и Утпала Вайшнава — комментаторы «Спанда-карик», а также Бхатта Бхаскара [7], седьмой наставник в линии преемственности Васугупты, обладавший знанием и спанда-шастры, и традиции ее непрерывной передачи. Бхатта Бхаскара свидетельствует, что Бхатта Каллата дал разъяснение первых трех глав «Шива-сутр» в своем сочинении «Спанда-карики», а четвертой главе посвятил не дошедший до наших дней комментарий «Таттвартхачинтамани» («Tattvàrthacintàmaõi»).

Вот что сам Бхатта Каллата говорит в стихах, завершающих «Спанда-карики»: «Каллата передал вкус нектара спанды, собранного Васугуптой в океане «Шива-сутр», открытых ему Махешей (Шивой) во сне на горе Махадэва»[8].

Некоторые авторы (Дж. Сингх, К. С. Пандей) считают, что под «нектаром спанды» (spandàmçtam) имеется в виду все сочинение, т. е. сами «Спанда-карики», и таким образом dçbdham переводится как «сочиненное» Васугуптой. Но слово «собранное» (dçbdham), происходящее от глагольного корня dçbh, имеет значения «связывать вместе», «скреплять», «соединять», «устраивать», «организовывать», «классифицировать». Тогда dçbdham vasuguptapàdaiþ может означать «собранный Васугуптой нектар / знание спанды», которое было выражено, разъяснено его учеником Бхатта Каллатой в «Спанда-кариках».

Карика 52 — «Я славлю речь гуру, полную поразительного разнообразия слов и значений и подобную переправе через бездонный океан сомнения» [9] — также интерпретируется по-разному. Рамакантха, современник Бхатта Каллаты, объясняет слова guråbhàratãmв этой карике как устное наставление, полученное Бхатта Каллатой от Васугупты. Кшемараджа, о котором подробнее речь пойдет дальше, рассматривает guråbhàratãm не как saùñhi tatpuruùa,а как bahuvrãhi, так что слово gurå приобретает значение «великий», «славный». В результате, все сложное слово guråbhàratãm трактуется Кшемараджей как определительная композита к paràvàc,т. е. высшему аспекту речи, тождественному здесь спанде. Такая интерпретация выглядит искусственной.

Можно допустить, что разделение мнений по поводу авторства «Спанда-карик» могло возникнуть еще до Кшемараджи, возможно, из-за соперничества между учениками линии преемственности Бхатта Каллаты и Сомананды. В результате появляется дополнительная карика 53 (заметим, что этой карики нет ни в «Спандасарвасве» Бхатта Каллаты, ни в «Спанда-вивритти» («Spandavivçtti») его современника Рамакантхи) в двух вариантах «Спанда-карик». Один вариант говорит об авторстве Бхатта Каллаты, другой – об авторстве его гуру Васугупты. Первый вариант мы встречаем в комментарии Утпалы Вайшнавы: «Шри Бхатта Каллата доподлинно изложил в стихах тайное учение, полученное от наставника Васугупты, видящего истинную природу вещей» [10]. Утпала Вайшнава признает авторство Каллаты [11] и с гордостью причисляет себя к линии преемственности последнего. Второй же вариант, отрицающий авторство Каллаты, принадлежит Кшемарадже, самому плодовитому из учеников Абхинавагупты: «Обретение этого трудно достижимого сокровища знания, служит во благо всех, кто, подобно Васугупте, воцарился в средоточии сердца» [12].

Необходимо заметить, что никто из остальных учеников Абхинавагупты не посвятил себя теоретическим изысканиям в такой мере, как это сделал Кшемараджа. Обладавший блестящим интеллектом и широко образованный, он единственный написал несколько комментариев к «Шива-сутрам», «Спанда-карикам», «Ишварапратьябхиджня-карикам» («ä÷varapratyabhij¤àkàrikà»). Учитывая такие заслуги Кшемараджи, особенно странным кажется тот факт, что Абхинавагупта, перечисляя в последней главе своего фундаментального труда «Тантралока» («Tantràloka») всех своих учеников, не исключая даже слуг и повара, не упоминает имени Кшемараджи. Следующее свидетельство также не в пользу Кшемараджи — это его частая критика и пренебрежительное отношение к Бхатта Каллате, которого он упоминает в единственном числе, подчас без общепринятых почтительных эпитетов («Bhañña Kallaña», «Bhañña Kallañena kçta»и даже «ka÷cit» — некий, некто), в то время как Абхинавагупта называет его «ørimatKallañanàtha», говорит о нем с глубоким почтением и, цитируя «Спанда-карики», сравнивает себя, учившегося у многих гуру, с Бхатта Каллатой, у которого также было много учителей, специалистов в различных шастрах: «У меня, учившегося у всех – от величайшего Шивы до последней мошки — нет недостатка в наставлениях» [13]. Из всех учителей кашмирского шиваизма именно Бхатта Каллата получает столь высокую оценку историка Калханы и упомянут им в его трактате «Раджатарангини», хотя последний посвящен в основном социально-политической истории Кашмира, а не описанию его религиозных и философских школ.

Приписывая авторство «Спанда-карик» Васугупте, Кшемараджа вступает в явный конфликт со всеми предыдущими комментаторами. Но, очевидно, популярность его как наиболее плодовитого автора столь велика, что почти все рукописи «Спанда-карик», которые датируются позднее его дат жизни, упоминают в своих колофонах именно Васугупту как автора. Известный исследователь традиции кашмирского шиваизма Б. Н. Пандит предполагает, что Кшемараджа был прежде всего озабочен прославлением своего имени [14], нежели раскрытием сущности мировоззрения школы, и, возможно, желая выделиться и произвести впечатление, создал излишне громоздкие, отягченные интеллектуальными измышлениями интерпретации основных текстов, таких как «Шива-сутры» и «Спанда-карики», усложняя, а подчас и искажая правильное понимание традиции, таящееся не в сфере интеллекта, а в сфере духа. Тем не менее, благодаря необычайной плодовитости Кшемараджи, именно его интерпретации стали популярны и продолжают служить основным источником для исследователей кашмирского шиваизма.