"Я старый пес" Патрул Ринпоче
Виктория Дмитриева
Тибетский оригинал – без названия. Тибетский источник: Патрул Ринпоче: «Compendium of the essential Teaching», изд. Ven. Tarthang Tulku, Varanasi 1974; перевод; Dagyab Kyabgon Rinpoche и Cornelia Weishaar-Gunter, Erlangen 1990
Склоняюсь к стопам моего Ламы.
Когда я, старый пёс, пребывая в одиночестве, услышал слова моего достопочтимого Учителя, мне захотелось сказать следующее:
Когда я впервые услышал своего Ламу, я почувствовал себя как купец, который добрался до золотого острова, и все мои мечты должны были исполниться. — И я очень старался понять смысл Дхармы.
Позже, когда я видел своего Ламу, я ощущал себя преступником, который видел судью и чувствовал себя виновным.
Сегодня, когда я вижу своего Ламу, я чувствую себя голубем, спящим в храме, как будто грядёт встреча равных. — И я соблюдаю уместную дистанцию.
Когда я впервые услышал учения, я почувствовал себя как голодный, который нашёл пищу; мне захотелось тут же применить их – и я старательно практиковал.
Позже, когда я слушал учения, это было подобно голосу, доносившемуся издалека; меня охватили сильные сомнения. — И я не мог победить свою неуверенность.
Сегодня, когда я слышу учения, я чувствую себя так, будто, несмотря на сытость, меня заставляют есть, как будто меня тошнит. — И мне не хочется даже слышать о них.
Когда я впервые уединился, я чувствовал себя как путешественник, который возвращается домой; радость переполняла меня. – И мне хотелось, во что бы то ни стало остаться там.
Позже, когда я пребывал в уединении, я чувствовал себя как одинокая красавица; я не мог усидеть на месте. — И постоянно ходил туда-сюда.
Сегодня, когда я пребываю в уединении, я чувствую себя как старый пёс, который подыхает у скалы, который нашёл хорошее место. — И я схороню свои будущие останки.
Когда я впервые размышлял о воззрении, я чувствовал себя как стервятник, который ищет гнездо, чем выше, тем большая радость. — И я трепался без умолку об этом.
Позже, когда я размышлял о воззрении, я чувствовал себя входящим в лабиринт, где немудрено заблудиться. — И я вёл себя очень спокойно.
Сегодня, когда я размышляю о воззрении, я чувствую себя как ребёнок, который зависит от воли родителей, как будто меня водят за нос. — И нет ничего, к чему бы я мог обратить свой ум.
Когда я впервые подумал о медитации, я почувствовал себя как пара утят на прогулке; меня переполняли радость и восторг. — И я хотел обязательно медитировать.
Позже, когда я думал о медитации, я чувствовал себя как беспомощный уставший человек, отягощённый грузом. — И я медитировал всё меньше и меньше.
Сегодня, когда я думаю о медитации, я чувствую себя, как будто пытаюсь удержать лист табака на крохотной головке шпильки, ни секунды не могу усидеть. — И я уже не хочу медитировать.
Когда я впервые подумал о своём поведении, я чувствовал себя скованным обетами, как дикий конь, которого связали. — И внешне я всегда поступал хорошо.
Позже, когда я думал о своём поведении, я чувствовал себя как пёс, с которого сняли упряжь и который потому может бегать где ему только вздумается. — И я не соблюдал свои обеты.
Сегодня, когда я думаю о своём поведении, я чувствую себя как бесстыжая блудница, которой все безразлично. — И меня это уже не волнует.
Когда я впервые подумал о цели, я почувствовал себя как пройдоха, который хвалит свой товар, чтобы заработать побольше. — И у меня были большие надежды.
Позже, когда я думал о цели, мне казалось, будто бы она пребывала на другом берегу океана, слишком далеко. — И я желал её всё слабее.
Сегодня, когда я думаю о цели, я чувствую себя как вор, застигнутый врасплох рассветом, как будто всё пропало. — И теперь у меня нет надежды.
Когда я впервые даровал учения, я почувствовал себя как напыщенная красотка, которая ходит по базару; я был очарован и восхищён своими знаниями. — И я охотно произносил речи.
Позже, когда я давал учения, я чувствовал себя как старец, рассказывающий истории из своего прошлого; как будто я прекрасно знал Дхарму. — И я поучал всё больше и больше.
Сегодня, когда я дарую учения, я чувствую себя как разъярённый демон, который находится во власти тантрического мастера, как будто я выставляю на показ свои внутренние заблуждения. — И мне очень стыдно.
Когда я впервые проводил диспут, я чувствовал себя как бесстыдный прокурор, который ведёт процесс; прежде всего я хотел выиграть. — И меня переполняла ненависть.
Позже, когда я проводил диспуты, я чувствовал себя как порядочный человек, который знает правду и хочет её показать. — И я выпячивал свой интеллект.
Сегодня, когда я дискутирую, я чувствую себя как обманщик, которого везде много, будто бы я могу рассказать всё. — И мне за это ничего не грозит.
Когда же я начал писать, я чувствовал себя как махасиддха, который пишет дохи; слова появлялись сами собой. — И не было в них ничего надуманного и принуждённого.
Позже, когда я писал, я чувствовал себя как учёный, который сочиняет стихи; я следил за каждым словом. — И я находил красивые слова.
Сегодня, когда я пишу, я чувствую пресыщение, как кто-то, кто страстно желает написать путеводитель по дороге, которой не знает. — И я перестал тратить зря бумагу и чернила.
Когда я впервые встретил друзей, это было подобно встрече молодых победителей; мой дух соревнования был огромен. — И меня переполняли привязанность и ненависть.
Позже, когда я встречался с друзьями, я чувствовал себя как проститутка, спешащая на работу и ублажающая каждого. — У меня было много друзей.
Сегодня, когда я встречаю друзей, я чувствую себя как прокажённый, который собирается на собрание, который не похож на других людей, который им не подходит, который не на своём месте. — И я хочу быть один.
Когда я впервые увидел богатство, я был подобен ребёнку, срывающему цветы, я ощущал радость, ничего не собирая, ничего не оставляя.
Позже, когда я видел богатство, я чувствовал себя как сито, в которое льётся вода; я был ненасытен. — И всё реже и реже я углублялся в свою сущность.
Сегодня, когда я вижу богатство, я чувствую себя как старая нищенка, обременённая кучей детей, это так тягостно. — И я стараюсь его не иметь.
Когда у меня впервые появились слуги, это было так, будто бы наёмные рабочие искали работу; я чувствовал себя как работодатель.
Позже, когда у меня были слуги, я чувствовал себя как молодой монах, потерявший независимость при старом мастере. — И я уволил их.
Сегодня, когда у меня есть слуги, я чувствую себя так, будто злые собаки, ворвавшись в мой дом, уничтожают всё, что я имею. — И я склоняюсь к жизни в одиночестве.
Когда у меня впервые появились ученики, я чувствовал себя так, будто бы они приняли меня за важную личность; мне хотелось быть кем-то значимым. — И потому я делал то, что им нравилось.
Позже, когда у меня были ученики, это было так, будто гости остановились в отеле, доверившись мне. — И я старался принести им пользу.
Сегодня, когда у меня есть ученики, я чувствую себя как призываемое ими божество святой местности, которое хотят разгневать. — И я прогоняю их камнями.
Вот и конец рассказа того, кто прогоняет вас камнями.